Суп из консервы

Советское ноу-хау: как прожить на пенсию в 19 рублей? История из деревенского детства. Прочтите её, пожалуйста.

В нашем с братом пионерском детстве, пришедшемся на 70-е годы прошлого века, мы каждое лето проводили «на родине предков» — в деревне под Киржачом. В те годы на 72 деревенских двора было всего трое дачников.

Местные относились к нам по-разному. Соседка напротив, добрейшая тётка Лиза, едва мы успели «заселиться», тут же прибежала знакомиться, притащив с собой банку парного молока и миску клубники. Ещё тёплую банку она сунула в руки ошарашенной маме, а полную душистого счастья миску водрузила на стол, простодушно объясняя свой поступок тем, что коз у нас пока нет и огорода тоже нет, а детям нужны молоко и витамины.

Другой сосед, дядя Костя, смотрел на наше семейство косо — видимо, потому, что жил от нас наискосок. И года два на наше «Здравствуйте!» гундосил враждебное «У, сволочи! В Москве копейку имеют, и сюда кислород дышать приехали!» Причиной дяди Костиной досады было то, что он, как и все остальные жители деревни, всю жизнь исправно-бесправно проработал в колхозе и дальше околицы не хаживал. Не говоря о том, чтобы съездить в Москву. Которая, по его мнению, сплошь состояла из дармоедов, существующих для того, чтоб объедать колхозников.

Нашей третьей соседкой была баба Саша Долгова. Она жила в маленьком домике, возле которого росла огромная берёза, отчего покосившаяся и наполовину вросшая в землю бабы Сашина избушка казалась ещё меньше. Баба Саша, такая же старая, как ее дом, казалась нам такой худенькой и хрупкой, что подуй ветер – и он ее унесёт. Наверное, поэтому она запомнилась нам стоящей на крылечке, крепко вцепившись одной рукой в ручку двери, а другой – в косяк.

Родных у бабы Саши после войны не осталось. Поэтому она каждый день стояла на своём крылечке, как на посту. И когда мы, нагло дыша дяди Костин кислород, пробегали мимо, кричала нам: «Ребятишки, на фабрику поедете – купите мне буханку и консерву», — и давала нам 50 копеек. – «Только дорогую не берите!» Ее голос от старости был таким же скрипучим, как её дверь, и иногда, услышав скрип, мы без всякого зова бежали к ее палисаднику.

Пенсия у маленькой бабы Саши тоже была маленькая – 19 рублей. Машина дров стоила 30, а чтобы перезимовать, их нужно было две. Итого – 60 рублей. Иначе замёрзнешь. Осчастливившему бабу Сашу буржуйской пенсией государству  было невдомёк, что эти дрова надо ещё расколоть (два раза по «три шестьдесят две») и сложить (ещё пол-литра). Поэтому баба Саша уже с весны начинала откладывать свои копейки на дрова для будущей зимы. По сравнению с ней тетя Лиза и дядя Костя со своими пенсиями в 30 рэ выглядели богачами.

Магазин в нашей деревне отсутствовал, поэтому за продуктами приходилось ездить в соседний посёлок, градо- (или поселко?) образующим предприятием которого была ткацкая фабрика, построенная ещё до революции. Это называлось «поехать на фабрику». Кроме продуктового магазина, из прочих благ цивилизации «на фабрике» были клуб, почта и амбулатория.

Магазин представлял собой тёмный приземистый зал с длинными полками-стеллажами, на которых дружными рядами стояли трёхлитровые банки с зелёными маринованными помидорами. Они были очень вкусными, но брали их в этом магазине только мы. Потому что банка стоила рубль ноль две, что по местным меркам было дорого.

Если повезёт, на нижних полках можно было застать размокшие бумажные пакеты с сахарным песком. На ночь передовикам советской сельской торговли мешок с сахаром полагалось класть на ведро с горячей водой, а утром потяжелевший от пара сахар развешивать в пакеты. Все это знали, поэтому бумажный пакетик с сахаром аккуратно брался «под донышко». В ягодный сезон сахар был дефицитом, поэтому все хватали его, и никто не жаловался.

На верхних полках громоздились пирамиды из рыбных консервов. Самой дешевой была килька в томате. Она стоила 33 копейки, и из нее баба Саша варила себе суп. А потом мыла пустую консервную банку и аккуратно вешала сушиться на штакетину забора —  рядом с другими такими же банками. Соблазн был велик, но мы никогда не стреляли из рогатки по этим банкам. И не тырили, хотя в них так удобно было копать червей. Периодически банки с забора исчезали. Куда они девались, никто не знал.

Мы тоже иногда варили себе суп «из консервы». Но это были благородные горбуша или лосось, и суп из них получался совсем другой. Однажды мы пожалели бабу Сашу и вместо кильки привезли ей банку нерки. Чем сильно ее расстроили. Потому что такая банка стоила уже не 33 копейки, а целых 45.

С тех пор прошло много лет, а переулочек с огромной берёзой так и зовётся «Долгов проулок». Когда бабы Саши Долговой не стало и новые жильцы стали ломать и перестраивать её маленький дом, с чердака на них обрушился целый поток чистых и звонких консервных банок из-под кильки в томате…

Вот, собственно, рецепт этого самого супа:

• 1 банка рыбных консервов в томате или в собственном соку
• 2 картошки
• 3 столовых ложки риса
• ½ луковицы
• ½ морковки
• 2 — 2,5 литра воды
• соль
• Сливочное масло для поджарки

Картошку чистим и режем мелкими кубиками. Рис промываем кладем вместе с картошкой в кастрюльку, заливаем водой, доводим до кипения и варим на медленном огне 15 минут. Чем меньше будет огонь, тем лучше. И крышку не забудьте приоткрыть, пока рис не начал безобразничать.

Морковку и лук трём на самой мелкой тёрке (шипастой) и обжариваем в сливочном масле на разогретой сковороде.

Банку с рыбой открываем и по возможности выбираем из неё кости. Содержимое банки без костей кладём в кастрюльку и перемешиваем. После того, как суп снова закипит, пробуем на соль, досаливаем по вкусу и варим ещё 5 минут. После этого высыпаем в суп жареные морковку и лучок, кипятим 2-3 минуты и выключаем под кастрюлькой огонь. Мне больше нравится суп из натурального лосося, в который при подаче можно покрошить зелёный лук. Получается очень вкусно.

Вот вам и суп из консервы.

© Текст и фото — Noory San.