Когда я вспоминаю, как меня крестили, то начинаю громко хохотать. Потому что мое крещение больше напоминало пляску с бубном, нежели строгий церковный обряд. И если вы набожны, вам лучше не читать эту историю.
Всё началось с того, что однажды моей тёте Рите вздумалось стать моей крёстной. И её ничуть не смущало, что мне уже за 30 и в купель я ну никак не помещусь! Я с детства люблю свою тётю, и мне захотелось, чтобы её желание сбылось. Ну и что, что я атеистка — от меня убудет, что ли?
Крестить меня решили в ближайшей церкви — в Жилино. Случилось это осенью в обед. Была среда. Кроме меня креститься в тот день больше никто не надумал. Моя будущая крёстная поручила меня священнику, а сама отправилась прогуляться, так как в церкви было душно.
Увидев, что я одна и мало что смыслю в церковных традициях, батюшка решил не париться и сделать всё по-быстрому. Едва я сняла плащ и назвала своё имя, как батюшка тут же усадил меня на стул напротив алтаря. А сам дважды обошел вокруг, брызгая метелкой и бормоча что-то, чего я не расслышала. Заходя на третий круг, он выронил метелку, нагнулся, и из-под рясы высунулись ноги в джинсах и гриндерсах, дающих понять, что ничто человеческое богослужителю не чуждо.
— Покайся, много ли грехов совершила? — спросил вдруг батюшка.
— Много, — честно закивала я.
— Ну и ладно, — сказал батюшка и ушел в алтарь. Вернулся он с какой-то душистой мазюкалкой и попросил засучить рукава.
— А разве мне не надо раздеваться? — стеснительно пропищала я, припоминая всё, что мне приходилось слышать о крещении и отыскивая глазами хоть какое-то подобие купели. Но ее и в помине не было. Батюшка уставился на меня, как кондуктор на безбилетника, и твердо ответил:
— Нет!
Он мазюкнул мне по лбу, щекам и запястьям, потом унес мазюкалку в алтарь, а вместо нее вынес кагор, в котором плавали какие-то крошки. Лишь только я всё это проглотила, как в церкву вошел молодой парень и прямиком проследовал в алтарь. Через секунду он появился перед нами с бутылкой, на дне которой плескались остатки кагора.
— Пап, они что – опять всё выжрали? — расстроено промычал парень, взбалтывая остатки и допивая прямо из горла.
— И печенье всё умяли, — продолжил он, грызя просфорку. – Я жрать хочу! Есть что нормальное поесть?
— Потерпи немного, щазз поедим, — сказал ему святой отец, заставил меня поцеловать крест, чуть не свернув им мой нос. Потом подвел к иконе «Нечаянная радость» и велел мне ее запомнить. И если что, через неделю причаститься.
Я не стала уточнять про «если что», дабы сынок священника не умер с голоду — такой грех на только что окрещённую душу мне брать не хотелось. Тем более, что в доме моей тёти-крёстной нас самих ждало чаепитие с пирогами в честь моего крещения. Через неделю я конечно же забыла о причастии, но ничего плохого не произошло. Совсем. Ничего. Во всяком случае, небо на землю не упало.
Что мне дало мое крещение? Бог его знает! В церковь я хожу лишь на экскурсию и чтобы сделать репортаж. Иногда — на отпевание родных, которых захотели отпеть их близкие. Зато теперь у меня есть Крёстная и православное имя — Фотиния. А ещё — ещё у меня есть вечное поминовение в храме Николая Чудотворца, пожалованное мне Владыкой Евлогием (архиепископом Владимирским и Суздальским) в 2010-м году и матушкой Тавифой Муромской. Чем я такое заслужила, написано вот тут. Наверно, так было угодно богу.
© Нури Сан.
